С середины девятнадцатого века количество видов млекопитающих в Аделаиде сократилось на четверть, Нью-Йорк потерял половину местных растений, а из Рима исчезло, по крайней мере, двадцать пять видов бабочек. Наши бетонные джунгли — весьма жестокое место для диких животных.
Но есть растения и животные, которые выживают и даже процветают в них. Отдельные везучие виды были изначально приспособлены к жизни в городе. Например, плющ обыкновенный и сизые голуби и так живут на вертикальных поверхностях по типу деревьев или камней, так что кирпичные стены и карнизы их неплохо заменяют.
А всеядные еноты процветают на диете из бесконечных запасов еды — от кукурузных чипсов до тараканов. А потому их концентрация в городе в десять раз выше, чем в лесах. Естественная приспособляемость так же может помочь животным бороться со стрессами городской жизни. Койоты, заселяющиеся в города, часто ведут ночной образ жизни, чтобы минимизировать число контактов с людьми.
Большинство видов не может с такой лёгкостью приспособиться к новому стилю жизни, но за несколько поколений, генетические изменения позволяют некоторым видам эволюционировать в городских франтов.
Хороший пример — нью-йоркская белоногая мышь. Анализ ДНК показал, что гены городских мышей серьёзно отличаются от генов их лесных собратьев более чем в тридцати местах. Мы пока не знаем, за какие именно изменения отвечают эти гены, но мы знаем, что часть их касается борьбы с бактериями и переработки токсинов. Это наверняка помогает мышам выживать в больших сообществах себе подобных.
Обычно мы думаем, что эволюция — это медленный процесс, так что эволюционировать с той скоростью, с которой происходит урбанизация, кажется невозможным. Но когда виду приходится пройти серьёзное испытание, редкий генетический признак, позволяющий его преодолеть может стать нормой на удивление быстро, особенно у быстроразмножающихся видов, ведь те, у кого признака нет, могут не успеть оставить потомство.
Вот вам отличный пример. Когда фабрики сбросили в Гудзон тысячи тонн токсичных веществ в середине двадцатого века, местным окуням понадобилось всего шестьдесят лет на то, чтоб у девяносто девяти процентов популяции появилась защитная мутация, не пускающая токсин в клетки.
А в Монпелье во Франции городским сорнякам понадобилось меньше двадцати лет на то, чтобы увеличить долю тяжёлых семян. Это увеличило шансы семян упасть в землю, вместо того, чтобы улететь на бетон.
Когда городская и лесная популяции одного вида расходятся всё дальше генетически и географически есть шанс, что вид может разделиться надвое. Это не значит, что города — это просто дар для видового разнообразия. Но и биологически мёртвыми зонами их не назовёшь. Они, скорее, похожи на случайно возникшие лаборатории, где испытываются пределы приспособляемости видов и их вкусов.
Переведено и озвучено сообществом вконтакте «Т. О Друзей». Заходите к нам и не забывайте подписаться на канал. Каждый подписчик мотивирует нас уделить проекту больше сил и времени.
[Это расшифровка перевода, а вот оригинальный ролик ниже:]
[Why do Some Species Thrive in Cities?]
Комментарии
Отправить комментарий