Мы мыслим метафорами, думаем иносказательно. Такой способ мышления чужд другим видам и возник он около пятидесяти тысяч лет назад, примерно тогда, когда наши предки начали шлёпать красителем по стенам пещеры, что означало нарисованных зверей — это была живопись, наскальная живопись. Так появился первый знак — это уже была не лошадь, а изображение лошади, и это был невероятный скачок вперёд. Мы творческий вид, и наш мозг стряпает весь этот мудрёный символизм. Однако, занятный факт — не всё так гладко.
Дело в том, что пятьдесят тысяч лет — мгновение ока для эволюции. Пятьдесят тысяч лет ты изобретаешь все эти абстрактные концепции, изобретаешь само понятие морального проступка. Бабуин разозлится на другого бабуина, укусившего его, и погонится за обидчиком, но он не воспринимает укус как безнравственность. Тема моральных проступков совсем свежа. Как же мозгу справиться с подобным за какие-то пятьдесят тысяч лет? В итоге мы получаем презабавные импровизации.
Есть к примеру в мозге островковая или центральная доля — островок. Что случится, если обычное млекопитающее пробует пищу, а та гнилая, прогорклая и токсичная? Островок активируется, вызывает рефлексы — вы давитесь, вас тошнит, вы сплёвываете. Отличный способ избежать отравления.
Если человек пробует гнилую пищу, схема та же — в этом функция островковой доли. А теперь сделаем вот что: усадите кого-нибудь рядом и попросите описать вам случай, когда собеседник устроил вопиющую, грязную пакость кому-то или послушайте рассказ об ужасном проступке человека с гнильцой, о бессердечном нефтяном бароне, который отбирает у старушки диализный аппарат, о жутком аморальном действии. Центральная доля вашего мозга активируется. Вы почувствуете отвращение к услышанному.
Ого! У людей часть мозга, распознающая токсины на языке, отвечает и за моральное отвращение. Вот как? Можно сделать пару выводов: выходит, вот откуда берётся ощущение тошноты, когда вы слышите или видите нечто действительно морально отталкивающее. Меня тошнит от твоих слов, у этого дела неприятное послевкусие, мне хочется помыть руки после всего этого, прочь, проклятое пятно. Получается некое смешение метафор. Всё это наводит на мысли об эволюции. Придумав моральное отвращение, мы не изобрели новый отдел мозга. Дело было примерно так: ага, островок реагирует на отвратительную пищу, моральное отвращение, кажется, звучит похоже — дайте-ка мне скотч, прикреплю моральное отвращение ко вкусовому, островок справится.
Однако самое интересное здесь вот что. Если в итоге этот нейрон в твоём мозге активируется одинаково и когда тебе подсунули зловонную и мерзкую пищу, и когда ты слышишь о дурном поступке, если для островка нет разницы, нам становится трудно разграничивать физическое отвращение и моральное. Так что возникает путаница между вещами физически для нас очень непривычными и морально дурными. Они питаются иначе, они по-другому одеваются, по-своему молятся — да это не просто по-другому, это очень-очень плохо!
Мы принимаем чувство отвращения за лакмусовую бумажку для определения, что хорошо, а что плохо, и то, что для одних мерзко и неправильно, для других нормальный естественный стиль жизни. Когда в животе урчит, легко поддаться идее «тянет тошнить — спеши осудить». Мы путаем силу этих физических откликов с моральными суждениями.
Получается занимательная путаница — часть мозга определяющая, горячее что-то перед вами или холодное, играет определяющую роль в решении, тёплый или холодный приём вам оказали. Если вы на встрече сидите на твёрдом стуле вместо мягкого кресла, вам, скорее, покажется, что собеседник жёсткий и непреклонный. Что ж, весь этот символизм такая крутая и такая человеческая способность, однако, провести границу восприятия непросто, зато мы можем ощущать чужую боль, как свою, потому что за боль и сочувствие отвечает один и тот же отдел мозга.
Переведено и озвучено студией Vert Dider.
[Это транскрипт перевода, а ниже вы можете видеть оригинальный ролик:]
[Is Moral Disgust Just Bad Evolution? | Robert Sapolsky]
Комментарии
Отправить комментарий