Взглянуть на нас, на нас людей, на нас приматов, млекопитающих, взглянуть на самое отталкивающие стороны нашего поведения, выходит, что они во многом связаны с запрограммированностью социальных существ на общественную дихотомию — то есть классификация особей, мол эти свои, а те чужие. Это фактически универсальное правило для людей, равно как и универсальное правило для любых приматов, чьи социальные структуры строятся на основе отдельных группировок — свои и чужие.
Мы сводим мир к своим и чужим, и нам не очень-то нравятся чужие, мы часто их третируем. Что же до своих, мы преувеличиваем то, насколько они чудесны, благородны и сердечны, почти как братья. Мы делим мир на своих и чужих. А один из лучших способов пронаблюдать, насколько явен этот раскол с позиции биологии — это применить гормон окситоцин.
Окситоцин — официально крутейший гормон на земле, ведь все мы знаем, что он усиливает связь матери с ребёнком, скрепляет пары, он повышает уровень доверчивости, эмпатии, эмоциональности, ты лучше считываешь выражение лиц и становишься милосерднее. Очевидно, что если брызнуть нам всем в нос окситоцин, на следующий день воцарится рай на земле.
Окситоцин способствует просоциальному поведению, пока не присмотришься к нему поближе, и не окажется, что окситоцин творит эти чудеса только для тех, кого ты считаешь своим, частью группы. Он укрепляет фаворитизм внутри группы, парохиализм в коллективе. Во что же он превращает твоё восприятие чужого? Делает его ещё более скверным, заранее агрессивным. Ты становишься менее сговорчив в экономических играх.
Окситоцин усиливает деление на своих и чужих. Причём настолько, что, согласно наблюдениям учёных, классическое деление на своих и чужих по расе, полу, возрасту, классу, происходит моментально. Мозг отделяет своих от чужих за миллисекунды. Двадцатая доля секунды — и мозг уже по-разному реагирует на своих и на чужих.
Что ж, в сумме получается чертовски депрессивная картина. Боже, мы так устроены, что неизбежно травим чужих, причём, по любым тревожным признакам. Если бы мы только могли пересилить эту дихотомию восприятия. Неужели мы обречены делить мир по расовым, этническим, национальным отличиям, неужели всего этого не избежать? Если присмотреться, то становится ясно, это неизбежность. Мы делим мир на своих и чужих, чужие нам не нравятся, и мы неважно с ними обходимся.
Однако, нашим восприятием своих и чужих невероятно легко манипулировать, и все те предрассудки, которые мы считаем пережиткам прошлого, к примеру, что человек другой расы вызывает у нас лимбическую реакцию, а ведь стоит ему попасть в категорию чужие, и возникает автоматическая ответная реакция. Боже, неужели это и впрямь закон жизни? И в итоге, если мы возьмём для сравнения людей своей и отличной от нас расы и взглянем, есть ли у них на бейсболках логотип нашей любимой, команды то наше восприятие и выделение своих резко изменится. Свои — это болельщики «Янкис», а чужие — фанаты «Бед сокс». И вот ты внезапно за миллисекунды расставляешь приоритеты, глядя на чёртову бейсболку, а до расы тебе и дела нет.
Боже мой, мы обречены подчиняться удручающей дихотомии «свой-чужой», нас за долю секунды можно заставить пересмотреть свои взгляды. Радует, конечно, что нас можно переубеждать и развенчивать печальные дихотомии, изменяя расстановку сил на арене между своими и чужими, однако, минус в лёгкости внушения любой идеологии. К примеру взять и убедить, что похожие на нас люди вовсе не такие же, как мы, причём, отличаются от нас настолько, что относятся к чужим.
Потрясающее исследование о двойственном характере окситоцина было проведено в Нидерландах. Они пригласили студентов-волонтёров и задали им классический философский вопрос: проблема вагонетки. Можно ли пожертвовать одним человеком для спасения пятерых? Классическая проблема вагонетки: столкнуть ли этого тучного парня на колею, где его раздавит вагонетка, что замедлит её ход и спасёт пятерых товарищей, привязанных к рельсам — стандартная дилемма, утилитаризм, цель оправдывает средства, все дела.
При обобщённом варианте сценария мнения людей варьируются. А что, если задать им определённое условие? У парня, которого предстоит столкнуть, есть имя. Причём, либо это будет типичное для Нидерландов имя — Дирк, например, заудярное такое привычное голландское имя, либо это имя будет иметь отношение к одной из двух групп, вызывающих ксенофобию у голландцев. Распространённое немецкое имя, ага, Вторая мировая, так точно — было непросто, или же популярное мусульманское имя.
Теперь выбор стоит — спасти пятерых, столкнув на рельсы Дирка, Отто или Махмуда. И в целом наличие имени у персонажа не влияет на предпочтения людей, их решение не изменится, но стоит дать людям окситоцин без их ведома (контрольная группа получает порцию плацебо в нос), так вот дайте людям окситоцин, и опа, они уже вряд ли готовы спихнуть Дирка на рельсы, гораздо охотнее сталкивая под поезд старину Отто или брата Махмуда.
Так что для спасения пятерых несчастных ты, скорее, пожертвуешь кем-то посторонним, нежели членом своей группы, а ведь мы всего лишь усугубили разделение на своих-чужих с помощью окситоцина.
Переведено и озвучено студией Vert Dider.
[Это был транскрипт перевода, ниже вы можете посмотреть оригинал:]
[Are Humans Hardwired to Be Cruel to Each Other? | Robert Sapolsky]
Комментарии
Отправить комментарий